Соглашусь. Я помню советские пельмени в красно-белых пачках по рубь-пятьдесят. И очень хорошо помню, какое отвращение они вызывали даже у нас, нищих советских студентов. Ничего не скажу насчет ГОСТов, но по отсутствию мясного вкуса начинка сильно напоминала вываренную курятину. В любом случае, я всегда считал, что покупными пельменями питаются от безнадеги или безразличия. И тогда, и сейчас.
как бы конкуренция понятие такое есть, знакомо надеюсь? производитель (который априори вложился в сырье, оборудование и проч.) сделавший какашку, и попытавщись продать ее задорого очень быстро закончит быть хозяйствующим субъектом
не соглашсь есть небольшие "но нейм" производства (у нас по крайней мере), которые делают отличные полуфабрикаты и реализут через свои ТТ (как правило совмещенные с производством) по вечерам народ в очереди стоит
Я имел в виду "магазинные" пельмени. То, о чем говоришь ты, в советское время продавалось в магазинах "Кулинария" -- туда ходили те же ленивые, но более обеспеченные. В целом, возвращаясь к теме. Попробую предположить, что по советским продуктам ностальгируют те, кто и сейчас продолжает питаться пельменями. Никого не осуждаю, если чё
отличия были указаны выше такими же противниками ссср: разницу чуешь? ты сейчас работаешь по 14 часов, потому что так хочешь, а рабы - потому что по другому нельзя. а так да, они сутками не ели, ну да и мы иногда бывает так не едим (живот прихвотило)
опять же противники писали выше: как можно сравнивать, когда не с чем?или сравнение с первыми пост революционно-граждансковойнскими годами, когда страна была разрушена и разграблена?
Советские пельменные Нет, я не имею в виду первые ночные пельменные начала перестройки -- вроде бы для таксистов -- про них отдельный разговор. Нет, я про обычную пельменную семидесятых, коих в нашей безбрежной тогда стране было -- сколько их было? Пельменная в России -- больше чем пельменная. Как вы переведете это слово иностранцу? Дамплин хаус? Не смешите меня. Пельменная -- абсолютная модель мира, со своей эстетикой, запахами, хамством, нечаянной добротой, сложной структурой взаимоотношений человеческого и божественного. Вся советская держава -- одна большая пельменная. Помните дверь? Она облицована каким-то казенным пластиком -- под дерево, и в середину вставлено оргстекло (стекло давно разбили), и оно мутное и покарябанное, и запотевшее изнутри, и красной краской на нем набито -- «Часы работы с 8.00 до 20.00». И кто-то попытался из «20.00» сделать слово «х..» -- не получилось. И поперек ручки намотана и уходит внутрь жуткая тряпка, чтобы дверь не так оглушительно хлопала, когда вы входите, и вы входите с мороза и попадаете в пар и запах. Я не берусь его описать -- молодые не поймут, а остальные знают, о чем я. В общем, пахло пельменями -- в основном. Слева -- раздаточный прилавок, вдоль которого тянутся кривые алюминиевые рельсы -- двигать подносы. Гора подносов (которые, кстати, здесь называются не подносы, а разносы. Чувствуете -- не барское «подносить», а демократичное «разносить». Интересно, в каком году придумали?), так вот, гора разносов высится на столике с голубой пластмассовой поверхностью, и разносы тоже пластмассовые, коричневые, с обгрызенными краями, и они все залиты липким кофе с молоком (про это кофе -- дальше! Вот откуда корни перехода слова «кофе» из мужского рода в средний. Может быть, «говно» тоже когда-то было мужского рода?), и тут же лежит еще одна жуткая тряпка, такая же, как на ручке двери -- эти разносы от этого кофе протирать, и, конечно, никто этого не делает, потому что прикоснуться к серой мокрой скрученной тряпке выше человеческих сил, и несут разнос, горделиво выставив руки вперед, чтобы не накапать на пальто. За прилавком -- две толстые тетки в когда-то белых халатах и передниках. Они похожи, как сестры, -- голосами, движениями, остатками замысловатых пергидрольных причесок на головах, печалью в глазах. Это особая глубинная печаль, и ты понимаешь, что ни твой приход, ни стены пельменной, ни слякоть и холод за окном, ни даже вечная советская власть не являются причиной этой печали -- причина неизмеримо глубже. Вы когда-нибудь видели, как такая тетка улыбнулась, хотя бы раз? Одна из них периодически разрывает руками красно-серые картонные пачки, вываливает содержимое в огромный бак, ворочает там поварешкой. Из бака валит пар, расплывается по помещению, оседает на темных окнах. Вторая равнодушно мечет на прилавок тарелки с пельменями. Пельмени с уксусом и горчицей -- 32 коп., пельмени со сметаной и с маслом -- 36 коп. Сметану либо масло тетка швыряет тебе в тарелку сама, а уксус и горчица стоят на столиках: уксус в захватанных пельменными руками и оттого непрозрачных круглых графинчиках, а горчицы нет -- она кончилась, и баночка пустая и только измазанная высохшим коричневым, и торчит из нее половинка деревянной палочки от эскимо, которой кто-то всю горчицу и доел, и идешь по столам шарить -- не осталась ли где. «Простите, у вас горчицу можно?» Столы маленькие, круглые и высокие, чтобы есть стоя, на ножке у них специальные крючки для портфелей и авосек, а потом ножка переходит в треногу и упирается в пол, и сколько ни подсовывай туда сложенных бумажек, стол все равно качается. Пельменная, если угодно, -- маленький очаг пассивного сопротивления советской власти, пускай неосознанного. У нас тут внутри своя жизнь и свои отношения и никаких лозунгов и пропаганды, и приходим мы сюда делать свое мужское дело, и или ты с нами, или не мешай, иди. Ибо кто же приходит в пельменную просто поесть? Поэтому нужны стаканы, и если у тетки хорошее настроение -- до известных пределов, разумеется, не до улыбки, -- она вроде бы и не заметит, как ты хапнул с прилавка пару стаканов и не налил в них этого самого кофе. А если тетка в обычном своем состоянии -- возникнет вялый скандал и придется брать кофе и выпивать его давясь, потому что вылить просто некуда, и водка потом в этом стакане будет мутная и теплая. Бачок с кофе (это называется «титан») стоит в конце прилавка, перед кассой, там, где вилки и серый хлеб. Кофе представляет из себя чрезвычайно горячую и невообразимо сладкую и липкую жидкость -- сгущенки не жалели. Стаканы, граненые и обычные тонкие, вперемежку, но надо брать граненый, потому что тонкий моментально нагреется от кофе и его будет очень трудно донести до стола. Вилки навалены грудой в слегка помятом алюминиевом корытце. Они тоже алюминиевые, слегка жирноватые на ощупь и у них сильно не хватает зубцов, а сохранившиеся изогнуты причудливым образом -- недавно специальным постановлением советской власти был отменен язычок на водочной крышке, теперь это называется «бескозырка» и снять ее без помощи постороннего колюще-режущего предмета невозможно. Говорят, какой-то умник подсчитал экономию от бескозырок -- сколько-то тысяч тонн металла будет сэкономлено, если не делать язычков. Думаю, на алюминии страна потеряла в сто раз больше. Но вот ценой еще пары зубьев крышечка проткнута, естественно под столом, вслепую, а двое твоих друзей заслоняют тебя от бдительных теток, и ты, рискуя порезать пальцы, сдираешь ненавистный металл с горлышка, а там еще коричневый картонный кружочек, а под ним совсем уже тоненькая целлофановая пленочка, и -- все. И, конечно, разлить сразу на троих, а выпить можно и в два приема -- после первого глотка чувство опасности отпускает, и, что странно, небезосновательно. Человек выпивший и трезвый существуют в параллельных, хотя и близких, но разных реальностях, и то, что может произойти с одним, никогда не произойдет с другим. И наоборот. И вот - стало тебе хорошо, и мир наполнился добротой, и день вроде не прожит зря, и дела не так уж безнадежны, а пельмени просто хороши -- все ведь зависит от угла зрения, правда? И с тобой рядом твои дорогие друзья, и пошла отличная беседа, и кто-то уже закурил втихаря «Приму», пуская дым в рукав. Сколько таких пельменных, разбросанных по необъятному пространству страны, греют в этот миг наши души? Вот входят, настороженно озираясь, трое военных в шинелях -- явно приезжие, слушатели какой-нибудь академии или командировочные, пытаются открыть под столом «огнетушитель» с красным портвейном, суетятся, бутылка выскальзывает из рук, громко разбивается, мутная багровая жидкость разлетается по кафельному полу, покрытому равномерной слякотью, в устоявшийся запах вплетаются новые краски. Сизый мужичонка в кепке, не оборачиваясь, презрительно констатирует: «И этим людям мы доверили защиту Родины!» И приходят и приходят, и выпивают и едят пельмени, и тихо беседуют о чем-то дорогом, и опять спасаются ненадолго, и выходят, шатаясь, в темноту и метель, забывая портфели и авоськи на крючках под столами. А. Макаревич, журнал Огонек.
Хорошо описано )) я помню по дороге в институт от м. Павелецкой до Шлюзовой была в точности такая, периодически там в студенчестве бывал ))
Не не чую. Я не хочу работать и никогда не хотел...но вынужден как и многие работать. Просто не видел другой жизни наверно, а если бы вкусил - наверно не работал-бы ни разу...строгать фигурки все еще мечтаю...из дерева
А бабушка кем была при царе? При всем уважении к твоей бабушке, вряд ли она может знать, как жили во всей России и говорит скорее за некоторую местность. У меня ведь тоже были голосовые. Кулаки бывшие. Что жили хорошо или плохо не говорили, просто говорили как жили. Богато да, а вот хорошо вряд ли. Ну и работали тоже, конечно, много. Своих и то не жалели, а уж наемных и тому подавно.
А ты наверное есть не можешь не поработав ЗЫ Два немца не любили работать , но приходилось , только один жил в ФРГ , а другой в ГДР. В итоге -у того кто в ФРГ была Ауди , а тот кто из ГДР -Трабант. Работали они оба одинаково и без фанатизма.
я думаю жизнь без работы (в моем случае стремления к благополучию) была бы пресна и скучна. сейчас у меня конечно порою голова кружится от работы, а слово "скука" я употреблял последний раз лет десять назад.... но дай мне месяц-два-три ничегонеделания и меня нашнет точнить от бездействия. можно конечно много рассуждать про путешествия и тп, но это утопия... человеку надо работать чтобы жить и жить чтобы работать. а сколько времени и сил выделять на то и другое - каждый определяет сам. у нас демократия и свобода выбора.
А почему не освятить жизнь спасению тунца, коллекционированию открыток с видами Волги, изучению истории балных танцев или собиранию собственной библиотеки? А еще можно все это смешивать, чередовать и добавлять что то новое. У тебя есть хобби? Просто любопытство.
Хорошо, согласен. Художественно-утрированно. Сам на первых курсах бегал в пельменную в начале 80-ых в Питере. "Очагов пассивного сопротивления советской власти" не наблюдалось. ПС. Мой друг, большой любитель крепкого кофе в те времена, как то спросил в подобном заведении двойной кофе. На что получил вполне резонный ответ: "Хоть тройной! У нас все из одного ведра!"
О! Спасибо за цифры. А то еще немного, и я бы начал комплексовать ))) Где то читал, что среднестатистический американец переезжает около 10 раз за жизнь. Очень подвижная нация. Ради интересной работы вполне готовы на переезд. Европейцы чуть менее подвижны, но такого как у нас, когда от мамы с папой наконец в свое и то не факт,и то после 35-ти, нет. А подвижность это здороье. И наоборот.
Давай прикинем, какой процент населения способен покупать качественные, соответственно дорогие продукты? Те-же пельмени по 600 рэ за килограмм. Имею в виду не раз в неделю и по праздникам, а каждый день. Учитывая, что средняя зарплата по стране порядка двадцати тысяч, пять-шесть, ну может десять процентов от силы. Довольно узкий сегмент рынка, довольно не большой спрос, так с чего на прилавках появится много качественных (дорогих) продуктов? Они вполне Кроме того, не стоит путать понятия качественно и вкусно, как это делает предыдущий оратор. Теперь, когда мы приобщились к глобальному рынку, за вкус потребляемых продуктов отвечает не сырье, а вкусовые добавки. Другими словами, мы едим то-же самое чем чистим зубы, моем руки и голову. Эти добавки даже производятся на тех-же комбинатах, которые выпускают бытовую химию. Речь идет не о каком-то отдельном продукте, о пищевой отрасли в целом. Можно сколько угодно постить опусы о совковых пельменных (ну типа это что-то доказывает), но 20 000 человек ежегодно умирающих от пищевых отравлений, умирают в демократической раше, а не в совке.