Электромонтёр Заволжского завода Пугачёв, зевая и ёжась от утренней свежести, привычно впрыгнул в подтекающий ялик и погрёб на середину реки – в самую гущу тумана. Там он открыл консервную банку скумбрии, глотнул тепла из фляги и стал ждать. А удочки даже не расчехлял. Потому что был Пугачёв необычным рыбаком. Через полчаса на дно ялика бухнулся здоровенный судак. А за ним на борт влезла Сухомлинская – мадам ослепительной женской красоты, плавно переходящей в длинный рыбий хвост. — ЗдАрова, Пугачёв! Прости, проспала. — Как всегда, в принципе. — Ну не бухти. А чего скумбрия? Бычков в томате не было? – скуксилась Сухомлинская (она подсела на бычки как малолетка на айфон). — Не завезли чёт. Или раскупили – аванс же дали. *** …Познакомились они случайно. Пугачёв зацепил её блесной. Сухомлинская орала, Пугачёв от страха чуть не помер, но потом слово за слово, и как–то конфликт сам собой перетёк в дружбу. Каждое утро они встречались и болтали пару часов о всякой фигне. Он рассказывал ей о проигрыше хоккейного «Торпедо» и политической нестабильности, она – об оборзевших выдрах и высаженных у норы кувшинках, которые отказываются цвести. Сухомлинской Пугачёв нравился – он не пытался её сфотографировать, забить палкой и продать учёным, и совершенно не пялился на её сиськи (на самом деле ещё как пялился, но делал это исподтишка). А одинокому Пугачёву просто было в кайф потрындеть с красивой половиной женщины. *** …Сухомлинская облизала пустую консерву длинным языком и как–то странно посмотрела на Пугачёва. — Чего? — Слушай, Пугачёв. Ты мне друг или портянка? — Ну друг. — Присмотришь за моими недельку? Сухомлинская вытащила из воды стеклянную банку из–под абрикосового нектара. В ней Пугачёв узрел трёх крошечных русалчат с выпученными глазами. — Я с подружками на море собралась, — затараторила Сухомлинская, — сто лет не была, на скалах рыбьи жопки погреть, морепродукты, всё такое, а оставить не с кем, смотри, — затыкала она изящной перепончатой ручкой в детей, — это Светка, это Марина, а это Леночка… А, нет, подожди… Это Мари… А нет, всё правильно. Им три раза в день мотыля жменю сыпанёшь и всё, ничё сложного, возьмёшь? Ну пожалуйста–пожалуйста–пожалуйста! — Давай, фигли. — Ты мой ангел–хранитель! – взвизгнула Сухомлинская, чмокнула Пугачёва в небритую щёку (он еще раз исподтишка посмотрел на сиськи) и китайским прыгуном нырнула без брызг в Волгу, на прощание шлёпнув хвостом по водной глади. Пугачёв поставил банку с русалчатами на дно и аккуратно погрёб к берегу. *** …Пару дней всё было спокойно – Пугачёв кормил малявок мотылём, работал и выпивал за гаражами. Пока в один вечер не включил Рен–ТВ. Там хмурый Прокопенко рассказал свежую историю про странную женщину, которую разрубило пополам яхтенным винтом под Астраханью. И для повышения рейтинга показал «страшные кадры». Лицо женщины было затемнено (в отличии от голубой кровищи), но Пугачёв всё равно узнал Сухомлинскую. Потом посмотрел на банку с её спящими детьми и пошёл за ключами от лодочного замка. Мальков надо выпускать. …Пугачёв заплыл на середину, и уже открыл банку, когда к нему подплыл на своей лодке довольный коллега по цеху Штанюк. — Доброй ночи, Пугачёв! Что, тоже на щуку выполз? Она попёрла, братан, попёрла! Клюёт как бешеная! Во, смотри – за два часа девять кило! Сонные мальки испуганно смотрели то на Пугачёва, то на чёрные воды Волги. Пугачёв вздохнул, закрыл банку и поплыл с малыми обратно. *** …Потянулись суровые отцовские будни. Девчонки росли быстро, и уже через пару недель банки стало не хватать. Пугачёв переселил их в ванну, а сам мылся под колонкой во дворе. Были, конечно, сложности. У Марины воспалился плавательный пузырь, и Пугачёв откармливал её смесью мотыля и крошеного антибиотика. Леночка проглотила пролетающую муху и испугалась, что умрёт. А однажды соседский кот пробрался в дом и утащил Светку. Пугачёв гонялся за мерзавцем, в пасти которого истошно орала Светка, почти час, пока тот не сдался и не выплюнул её на огород. Пугачёв капнул на Светкины ранки йоду и просидел в ванной до утра, пока она не заснула. Пугачёв снял деньги с карты и решил нанять няню. В объявлении он указал «с опытом и стрессоустойчивая». Первая же кандидатка, увидев «детей», перекрестилась и убежала в монастырь писать собственное «Откровение». Пугачёв плюнул на эту затею и бегал домой вместо обеда, а на время смен включал им «Садко» и мультики. Все эти неурядицы разом перечеркнулись, когда он услышал «Папа». Первой его так назвала Светка, а потом и остальные девчонки. Пугачёв прослезился и решил тут же нажраться от радости, но вовремя спохватился, достал с антресолей книжку с детскими сказками и читал их вслух до утра, попутно отвечая на миллиард детских вопросов. Девки еще повзрослели. Пугачёв перевёл их на рыбные консервы. По вечерам он бродил по магазину, чтобы найти банки с цифрами, выбитыми изнутри – старушки подсказали, что это симптом заводского производства, а значит консервы «нормальные». Светка полюбила кильку, Марина – печень трески, а Леночку было не оторвать от бычков в томате. Вся в мать, думал Пугачёв. Да и похожа на неё больше остальных. *** …Чуть позже по–советски воспитанный Пугачёв твёрдо решил, что девчонкам нужно образование. Он накупил учебников и заламинировал все страницы, чтоб можно было учиться даже на дне. Вместе с учёбой вырисовывался и характер каждой русалки. Бунтарка–Светка ненавидела любую науку, которая ей давалась очень легко. Заучка–Марина усердно зубрила, фанатея скорее от отцовской похвалы, чем от полученных знаний. А тихоня–Леночка искала себя, пока Пугачёв не купил ей водоустойчивые краски. И с тех пор Леночка рисовала ими на кафеле принцев с акульими хвостами и посейдоновыми трезубцами. Пугачёв не забывал и об уроках выживания. Он поймал карпа, отрастил длинные ногти и научил дочерей вручную разделывать рыбу. Лучше всего получалось у Светки, а Леночке было жалко карпа и она весь вечер плакала. Через пару–тройку месяцев девочки превратились в девушек и перестали помещаться в ванной. Пугачёв снёс стены и купил огромный надувной бассейн. Счета за воду стали приходить просто безумные, но ничего не поделаешь – каждой нужно личное пространство. Но они стали грустить. Замкнулись в себе и днями, вздыхая, смотрели на стену. За этой стеной была река. Она манила девочек, и Пугачёву ничего с этим нельзя было поделать. Тогда он купил ржавый молоковоз, отремонтировал его и ночью отвёз их на пирс. — В шесть утра чтоб были здесь! – грозно затребовал Пугачёв и, умирая от страха, выпустил всю троицу в Волгу. Естественно, не спал и, седея, сновался по берегу туда–сюда до самого утра. Ровно в шесть из тумана послышался звонкий смех, и все трое вернулись живыми–здоровыми. Пугачёв восстал из мёртвых и до обеда разгружал ушами их впечатления. С тех пор каждую ночь он вывозил их на берег и ждал до утра. А они всегда возвращались. Кроме одного раза, когда они опоздали на два часа, лицемерной виноватостью прикрывая вырывающееся из глаз удовольствие. — Тупые жабы! – Орал Пугачёв в бешенстве. – Я вам зачем водонепроницаемые чехлы на мобильники купил?! Чтоб вы с самого дна!.. Из–под ила могли!.. Не жалко отца?! Отвечайте! — Ты нам не отец! – злобно выпалила Светка. Потом она извинилась, но Пугачёв понял, что это точка невозврата. Река победила. *** И через неделю это подтвердилось – дочери не вернулись. И не отвечали на звонки. Пугачёв три дня не уходил с пирса, бежал на каждый всплеск. Ничего. Потом он запил. Потом взял себя в руки, собрал бутылки, напихал в них записки с угрозами, проклятьями и мольбами вернуться, и раскидал их по всей Волге. Никакого ответа. Дочери уплыли из родительского гнезда. Навечно. Было больно и обидно. Но жизнь вот такая. И ничего с этим не сделаешь. Время, накинув медицинский халат, принялось усердно лечить Пугачёва. Он вернулся к работе и рыбалке. Через пару месяцев от девчонок пришла весточка. Как–то неспокойная Волга перевернула лодку с детьми. Все четырнадцать детей и воспитательница лагеря спаслись. В интервью они все как один рассказали странную историю. Будто их вытащили три девушки с рыбьими хвостами на остров и вызвали по мобильнику МЧС. Напоследок они просили передать привет папе и очень просили на него не обижаться. Детям никто не поверил, а Пугачёв впервые в жизни испытал космическую гордость и выдавил слезу. *** Прошёл год. Майской ночью Пугачёв привычно отплыл от берега и закинул удочки. Ни черта не клевало, и Пугачёв почти уснул, когда за спиной послышался тихий всплеск. — Пааааап… Светка плюхнулась на дно ялика. Пугачёв хрюкнул и прижал её к груди так, что она чуть не задохнулась. Она была очень холодной, но Пугачёву стало невообразимо тепло, даже жарко. Светка рассказала ему об остальных. Марина снюхалась с морскими зоологами и ставит на каспийских нерп какие–то датчики. Леночка где–то под Ейском участвует в водных шоу при пансионате. А Светка… У неё всё нормально. Встречалась с водяным под Казанью, любовь–морковь, потом не сошлись характерами, в общем… Да, всё нормально. Гордая и свободная. — Пап, Маринка к себе зовёт. Работа, говорит, интересная, но там типа вкалывать надо много, командировки постоянные. Я бы с радостью систер помочь, но… Короче… Тут такое дело… Пугачёв всё понял. — Давай их сюда. Светка, потупив глаза, робко достала из воды банку из–под березового сока. С тремя маленькими пугливыми русалчатами. — Вика, Кристина и Илона. Нет, подожди… Вот Илона, а… А нет, всё правильно. Это всего на месяц, я в начале июля вернусь и сразу… — Хорошо–хорошо, Свет, не волнуйся. — Спасибо, папочка! Спасибо–спасибо–спасибо! Я люблю тебя! — Под яхты не заплывай. Светка чмокнула Пугачёва в щёку и грациозно нырнула в воду. А дед Пугачёв осторожно поставил внучек на дно ялика и аккуратно погрёб к берегу. Он, действительно, был необычный рыбак… Керины сказки Кирилл Ситников
Рассказ утащен с популярного ресурса. – Да не бывает никаких вампиров! И нельзя снять видео с края чёрной дыры! И нет таких людей, которые питаются песком! Не бывает, понимаешь? Бен стоял напротив Джоан, которая, поджав под себя ноги, сидела в кресле и теребила в руке потрепанный пульт телевизора. – За минувшие сутки из могил восстали три тысячи пятнадцать человек, – послышалось из-за спины Бена. Он обернулся. На экране телевизора диктор программы новостей, совершенно не смущаясь, читал текст с монитора телесуфлера, – все они будут отправлены в реабилитационные центры, а затем каждому из них будет выделено жильё по государственной программе восстановления умерших. Эфир из студии сменился кадрами какого-то старого кладбища. Земля на некоторых могилах шевелилась, то здесь, то там из-под неё появлялись человеческие конечности, а затем и сами люди. Радостные журналисты тут же подбегали к ним, чтобы первыми взять интервью. Восставшие не возражали и охотно рассказывали о своих ощущениях. – Что ты на это скажешь? – хмыкнула Джоан. – Монтаж? А тебя не смущает, что это показывают в новостях по государственному каналу? – Джоан, милая, это всё неправда, как ты не понимаешь? Бен сел на пол рядом с девушкой и взял её за руку, заглянув в потерянные глаза. – Зачем? Бен, если это всё неправда, то зачем они это показывают? – Я не знаю… Я и сам не понимаю, – вздохнул он и покачал головой, – это какое-то сумасшествие. Или чей-то эксперимент, я не знаю… Ты помнишь, как всё началось? Эти картинки, генерируемые нейросетями, тексты, видео. Всем это очень нравилось. И действительно, в этом не было ничего плохого. Дизайнеры наконец-то выдохнули, графоманы воодушевились, режиссеры стали считать прибыль… Но всё это зашло слишком далеко. В какой-то момент они стали использовать искусственный интеллект в создании позитивных новостей, а затем… вот. Он кивнул на экран, где диктор перешел к новостям спорта. Какие-то люди в одинаковых спортивных костюмах пытались отобрать мяч у огромного, размером с автомобиль, ленивца. – Это же какой-то бред, Джоан! Ты когда-нибудь слышала о ленивболе? – Нет, но теперь знаю, что это за спорт. – Да нет такого спорта и никогда не было! И никакие люди не встают из могил! Это всё работа нейросети, искусственного интеллекта, понимаешь? – Я ещё раз задам тебе вопрос – зачем тогда они это показывают? – Да не знаю я! Не знаю! – вскрикнул Бен и, вскочив на ноги, принялся расхаживать по комнате, – это какой-то эксперимент над людьми, не иначе. Ты помнишь, как они начали это делать? Я прекрасно помню. В тот день в новостях рассказали о том, что какая-то экспедиция выкопала тоннель до центра Земли. Вспомни! Они даже показывали видео оттуда, но это же невозможно! – Ну с чего ты взял, что это невозможно, Бен? – Да с того, Джоан, что это невозможно! Я не могу сейчас вбить в твою голову весь школьный курс физики, чтобы ты это поняла. Просто поверь мне – это невозможно. Лучше вспомни, что было дальше. Они показали это по новостям и замолчали. Ни слова больше не было сказано об этом. Ни развития темы, ни опровержения, ничего. А знаешь, что они делали всё это время? Они следили, они вынюхивали, наблюдали – они хотели знать, как это воспримет население. – И как же оно это восприняло? – А ты сама не помнишь? Все тут же разделились на три лагеря. Одни безоговорочно верили в эту чушь, а из аргументов у них была лишь одна аксиома – ну не будут же врать по новостям?! Другие на пальцах пытались доказывать первым, что это фейк, бред, неправда. Но их было меньше, гораздо меньше, чем первых. Но и те, и другие и рядом не стояли с армией третьих – тех, которым просто было наплевать – правда это или нет. Большинство просто заглотило это наживку и стало ждать следующей. Джоан поморщилась и пожала плечами. – Хорошо, пусть так. Даже если это было неправдой – что с того? Почему этому нужно уделять так много времени, Бен? Если тебе не интересно то, что происходит в нашем мире, просто не интересуйся этим и всё будет хорошо. – Да они просто делают из нас дураков, Джоан! – вспылил Бен, – сначала этот тоннель к центру Земли, конечно же, с видеоотчетом, а затем… Вспомни, что было потом! После этого, через месяц они рассказали об изобретении шапки-невидимки. И разумеется, тоже сняли всё это на видео. Потом они поймали в каком-то лесу оборотня, затем показали инопланетянина и даже сняли двухчасовое интервью с ним. И обо всём этом с таким же серьезным лицом рассказывал вот этот… – он ткнул пальцем в телевизор, где диктор продолжал выпуск новостей, – этот человек. Тот, которому доверяют люди. Диктор вечерних новостей. И что же? Люди сожрали и это. «В новостях не могут врать, бла-бла-бла…». Сначала маленькая, малюсенькая ложь, подкрепленная видео, безупречно созданным нейросетью, а затем вот это – люди, встающие из могил, ленивбол… Джоан откинулась на спинку кресла и тяжело выдохнула, покачивая головой. – Милый, почему тебя это так взбудоражило? Хорошо, допустим, что все это неправда… – Допустим?! – Допустим, – кивнула Джоан, – что с того? Что поменяется в нашей жизни от того, что все эти видео окажутся ненастоящими? – Что поменяется? Да всё поменяется! – выкрикнул Бен. – Например? – Например, мы с тобой будем понимать, что нас обманывают. – А раньше мы не понимали? Разве не купили мы вот этот телевизор по скидке выходного дня дороже, чем в обычный день? Мы и так всё понимаем. Весь мир – обман. Но что с того? Разве мы можем это изменить? Нет. Так зачем тогда нервничать? Бен шумно выпустил воздух из носа и принялся расхаживать по комнате, закинув руки за спину. Джоан молча наблюдала за ним. Наконец, остановившись у окна, он задумчиво почесал подбородок: – Джоан, я понимаю, что не мне об этом говорить, но… Если всё будет так дальше продолжаться, миру придёт конец. Это наркотик. Наркотик, похлеще всяких запрещенных веществ. Когда они закончат свой эксперимент, каждый окажется на крючке. Каждый, Джоан! Они подберут ключик к любому, они создадут для каждого собственную реальность, но реальность настоящая прекратит свое существование. Для вас, но не для них. И одному богу известно, что они будут творить там, пока вы, каждый из вас, будет радостно пялиться в телевизор. Новостной выпуск завершился и на экране появилась заставка нового развлекательного шоу, в котором группу людей и одного оборотня запирали в старом особняке. Еженедельно после голосования одного участника отстреливали. – Ты слышишь меня, Джоан? Девушка машинально кивнула, не отводя завороженного взгляда от экрана. – Да-да… Говори, слышу… – Джоан… Джоан! Бен схватил с подоконника вазу с цветами и швырнул ее прямо в экран телевизора, который тут же покрылся разноцветными полосами, а звук пропал. Несколько секунд Джоан смотрела непонимающим взглядом на Бена, а затем схватила телефон и принялась быстро что-то искать. – Очнись, Джоан! Вот она, реальная жизнь! Здесь! Бен хотел сделать шаг к девушке, но та выставила перед собой руку с зажатым в ладони маленьким пультом. – Нет, Джоан… Девушка нажала на кнопку и Бен замер на месте без движения. – Алло! Это сервисный центр? – проговорила девушка в трубку телефона, – у меня снова проблемы с роботом. Нет… Нет, с оболочкой все в порядке, проблема в искусственном интеллекте или как это называется? Да, несет какую-то чушь, повышает голос, навязывает неинтересные темы. И еще он разбил телевизор. Да… Да… Было бы отлично. Гарантийный талон? Да, все документы в порядке. Да. Жду, до встречи. Уже через несколько часов прибывшие работники сервисного центра погрузили обездвиженного Бена в автомобиль, а вместо него уже новый Бен с обновленной прошивкой вешал на стену новый телевизор с еще большим количеством бесплатных каналов. ©ЧеширКо
Утащено с популярного ресурса. Так получилось. Я нашел щенка за пять минут до начала рабочего дня. Он был грязным и невзрачным сыном дворняги. Я спрятал его в углу кабинета, но…щенок упорно выползал оттуда и пищал. В итоге, его увидели все мои коллеги. И полетели к моим ногам человеческие маски. Вот, очень добренькая и общительная секретарь Марина Викторовна. Молодая и смешливая. Ее умело накрашенное лицо, странным образом скривилось при виде грязного щенка-"Алексей Александрович! Вы, что же не брезгливый совсем?! Грязь развели тут." Ее яркая, добрая маска вдребезги разбилась недалеко от весело машущего грязным хвостиком сучьего сыночка. Вот уборщица, Нина Владимировна. Вечно уставшая, ворчливая и злая на всех, пожилая женщина. Вдруг, ее морщинистое лицо расплылось в улыбке: "Ой, кто тут у нас такой хвостатенький?! Алексей Александрович, это по работе посетитель, али по личному?!" У моих ног лежала скомканная злая маска, а я видел чуткое и добрейшее лицо. А вот, мой коллега Сергей Иванович. Всегда услужливый, отзывчивый и любящий всех вокруг человек. И анекдот расскажет и твоему анекдоту улыбнется. Он в тот день дальше порога моего кабинета не зашел. Болезненно сморщившись, Сергей Иванович заявил, что бездомные животные это грязь и болезни. У моих дверей лежала грязная, тонкая маска улыбчивого лицемерия… Но больше всех меня поразил мой начальник, Анатолий Сергеевич. Будучи всегда суровым, недовольным и не готовым к диалогу, он просто и сразу заявил: "Мда, Алексей Александрович, кажется тебе нужен отпуск на сегодня. Ты, вот что – бери-ка этого юнца и отправляйся домой. Есть вещи поважнее работы. Только ты это, не выкидывай щенка то… Живое существо все таки", и смущенно, сняв маску неприступного руководителя, робко улыбнувшись нам с щенком, исчез за дверью. У моих ног лежали маски людей, с которыми я общался ежедневно на протяжении многих лет. Но, неожиданно я понял, как мало я знал этих людей. charkov
Утащено с популярного ресурса. Впервые я увидел её на даче у своих друзей. Первое впечатление, как известно, самое верное, так вот – она была хороша. Потом я выпил ещё и она стала обворожительной, а после третьего коньяка — грациозной. Как я блистал для неё в тот вечер! Жениться я, конечно, не обещал, но намерения у меня были самые серьёзные. Я читал ей стихи позднего Танича и раннего Розенбаума, пел что-то из Лепса, сыпал цитатами из Донцовой и даже сыграл в лицах весь последний выпуск КВН, который она пропустила. Когда гостеприимные хозяева, устав от нас, ушли спать, я предложил ей прогуляться к озеру. Молодая луна, звёзды, дорога петляла меж полей, вдалеке темнела загадочная гладь воды… Какая звенящая тишина стояла в ту ночь! Слышен был только её раскатистый голосок, когда она пела свою любимую «Таганку», да где-то в ближайшей деревне орали матерные частушки, казавшиеся нам осанной, которую для нас восклицает само небо… Потом мы плавали в тёплой чёрной воде и нам чудилось, будто мы купаемся в бесконечной ночи… А на берегу… Нет, на берегу нас грела не любовь. Любовь только зарождалась в наших сердцах, её серебряные нити только начали опутывать наши души… Нас грела бутылка виски, которую она спёрла у хозяев, и сосиски, которые взял я на закуску. И мы шли уже назад, отчего-то спотыкаясь и падая, и мелкие камушки больно впивались в босые ноги… Жаль, жаль было кроссовки за сто евро, утопленные по пьяни в озере, но ещё оставался вискарь, мы по очереди прикладывались к нему и печаль уходила. Да и кроссовки стоили не сто евро, как я сказал ей, а сто рублей. И мы уже не пели, мы боялись, что песня спугнёт что-то неуловимое, витающее в предрассветном воздухе. Только на следующий день, когда зачесались укусы, я понял, что неуловимое там витало с таким противным писком. Но пока мы шли, обнявшись, и я обещал бросить к её ногам весь мир и всю Вселенную… Я никогда не экономлю на обещаниях, так воспитан. Вскоре мы дошли до дачи. Мы даже выпили по бокалу шампанского… Мы смотрели сквозь хрусталь на ещё робкое и нежаркое солнце… Она не знала, что шампанское на виски нельзя, это понижение градуса, это тазик с утра, это головная боль и невозможность подняться. А я знал, но почему-то промолчал… Она пошла спать на второй этаж, а я… Но пусть это останется между нами. Я проснулся раньше её. Где-то совсем рядом вопил свою любовную песню соловей, вызывая рвотный рефлекс. Хозяева уже встали и я пошёл к ним с надеждой, которая оправдалась — мне молча протянули бутылку холодного пива. Как по-другому зазвучала песня соловья! Как по-другому засветило солнце! А часов через семь к нам вышла она. В её ресницах заблудились солнечные зайчики, в её глазах расцветали васильки, хотя вся в целом она выглядела помятой. Умывшись, она подошла ко мне и улыбнулась. Мой перегар был уже приятен, сам я был уже элегантен и с удовольствием расцеловал её свекольные щеки. Затем я обтёр губы и мы наконец познакомились. Её звали Еленой. Вскоре она засобиралась домой. На станцию её повезла Света, жена моего друга, и я, разумеется, напросился с ними. На платформе, когда Света ушла смотреть расписание, я обнял её. А ты помнишь, вдруг спросила она, что ты обещал вчера? Конечно, помню, ответил я, ведь я обещал подарить тебе весь мир. И я подарил ей билет на электричку. Потом у нас были ещё два свидания, на которых я бросал к её ногам все свои деньги. Триста рублей это тоже деньги, что бы там не говорили её подруги. Уже три года мы живём вместе. Оказывается, она не знает, кто такой Розенбаум, не любит Лепса, не читает Донцову, ни разу не слышала песню про Таганку и вообще не смотрит КВН. Плюс ко всему она ненавидит виски с шампанским и никогда не купается по ночам в озёрах. Чем же я завоевал её? Почему именно мне достался этот голубоглазый и сорокалетний кусок счастья? Я часто думаю над этим, когда мою посуду или стираю, глажу бельё или бреду с сумками из магазина. Я думаю над этим, когда готовлю обед и мою полы, чищу её обувь и варю для неё утренний кофе, драю туалет и поливаю цветы. И иногда мне кажется, что это не я завоевал её, а немного наоборот. Чуть-чуть, но наоборот. Ведь недаром тётка в ЗАГСе, оглашавшая приговор, так мило улыбалась, показывая свой звериный оскал… Илья Криштул
Утащено с популярного ресурса. Я беларус. 53 года. Переехал в Чили уже давно. В прошлом веке. Без политики. По любви. Работаю в геологии. Живу в Пуэрто-Монт. Жил на соседней улице дед. Реально дед. За 80 ему было. А на пересечении улиц у нас небольшой бар. Так, для своих. Чужих там практически не бывает. Ну и я стал захаживать по вечерам. Пиво я не люблю, но вино в Чили очень хорошее. И выбор огромный. Ну и с соседями потрещать. Дед за стойкой вискарь посасывает, с хозяином бара треплется. Я соседа немца слушаю вполуха, какую огромную рыбу он поймал. И заходят в бар парочка залетных. Не местные. Уже датые. Слово за слово, и начал он поносИть хозяина заведения. А потом достал пистолет. Я даже не успел дернуться, как этот дед сидя за стойкой просто махнул рукой. Пистолет улетел, и залётный сложился. Как циркуль. А дед приподнял его за волосы, и приложил о стойку бара. Я, как геолог, много поездил по миру. Разных людей видел. Вот в Монголии, у местных, скажем так, с родословной, очень плоские лица. Как тарелка. Когда жена принимает душ и прижимается попой к прозрачной стенке душевой кабины я ей говорю, что вспоминаю Монголию. Когда этот хрен сполз со стойки, у него вместо лица был просто овал. Идеально плоский. На котором нарисованы глаза, нос, и рот. Через секунду все это залило. Слезы, сопли, кровь в перемешку с зубами. Второй залетчик дернулся к деду, но тут уже я отоварил его табуретом. Где-то они накосячили. Потому что ему я тоже попал в лицо. Ребром табурета. Даже не мяукнул. Только зубы по полу брызнули. Офис карабинеров рядом. Метров триста от бара. Приехали, опросили, составили протокол. На вопрос карабинера, как дед справился с двумя неслабыми уродами, дед ответил, что он был с русским. То есть со мной. И что если я соглашусь, то он вместе с русским и Англию раком поставит. Карабинеры поржали, и укатили вместе с двумя обломками. Ну а мы остались дальше пить. Уже за счёт заведения. Так я познакомился с Луисом. Он походу жил в этом баре. Я появлялся там не часто. Но когда приходил, то он приветствовал меня вопросом: "Русский, мы победим?" Конечно, говорил я. Ведь мы же с тобой русские. Это его очень веселило. Как то в баре случился небольшой пожар. Вообще ни о чем. Но в тот вечер Мигель, хозяин, его закрыл. Я уже развернулся уходить, когда меня окликнул Луис и пригласил к себе распить бутылочку. Потом мы выпивали, я рассказывал ему про Беларусь. Про Россию. Он мне про Чили и свою жизнь. Про свою молодость. Он, тогда ещё молодой мужчина, был телохранителем Сальвадора Альенде. Президента Чили. Он темнил немного, но я понял, что он не только тело охранял, но и решал какие-то деликатные вопросы. Потом случился военный переворот в 73-м году. Альенде застрелился. К власти пришел Пиночет. А Луис ушел в подполье. Но его выщемили. Пытали. Раздробили пальцы на ногах. Выломали ребро клещами. Ну и отбуцкали конечно. Что хотели узнать этот темнила мне не сказал. Потом его посадили в вертолет, и отлетев километров на 20 выбросили в океан. Ему повезло. Когда понял что уже совсем все, и начал молиться, увидел плывущий газовый баллон. Он с раздробленными ногами. С дырой в боку. Проплыл двадцать километров. На берегу его нашли местные жители. Помогли переправиться в Боливию. Там он и жил пока Пиночету по жопе не дали. Вернулся в Чили, и нашел таки одного из тех кто его пытал. Вывез в сельву, и сломал руки и ноги. Арендовал самолёт у частника, погрузил в него этого кровника, и выбросил над океаном километрах в пятидесяти от берега. Год назад я был в экспедиции в Никарагуа. По приезду домой, жена мне рассказала что он продал дом и купил большой катер. Заходил к нам и оставил для меня небольшую коробку. На вопрос жены, что случилось, он сказал что становится дряхлым. А это для него не жизнь. Сел в катер и уплыл. С концами… По приезду домой жена мне рассказала эту печальную для меня историю. В коробке лежал немецкий "Парабеллум". Его служебный пистолет, когда он был телохраном. И записка: "Мы победим" Больше его никто не видел. А у меня на память остался служебный пистолет телохранителя Президента Чили Сальвадора Альенде. ©ozm72m